Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!
Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей,
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,
В очи, глянет запоздалый, но властительный испуг.
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
( Николай Гумилёв (1910)
«Волшебная скрипка»,
Валерию Брюсову
из сборника «Жемчуга» )
Валерию Брюсову
из сборника «Жемчуга» )
Дальше.
Стихи/песни о скрипке.
Ну, раз я ( ниже) поместила чУдную песню/романс - о розах-
Ну, раз я ( ниже) поместила чУдную песню/романс - о розах-
в исполнении любимой Лаймы Вайкуле, то следом
( тем более, она у меня была давно запланирована)
Ещё бы - не любимая!
Композитор - Раймонд Паулс.
Слова - Ильи Резника.
И - годы спустя.
Всё так же блистательно хороша!
Браво, Лайма!
А мы слушаем одну из самых печальных, щемящих,
Всё так же блистательно хороша!
Браво, Лайма!
А мы слушаем одну из самых печальных, щемящих,
наполненную такой неизбывной тоской - песню о скрипаче.
О скрипаче - на крыше?
Или ...в наших душах?
Словом, слушаем?
Сопереживаем?
Любуемся?
О скрипаче - на крыше?
Или ...в наших душах?
Словом, слушаем?
Сопереживаем?
Любуемся?
« Скрипач на крыше »
Муз. - Р. Паулс.
Она, как скрипка на моем плече.
И я ее, подобно скрипачу,
К себе рукою прижимаю.
И волосы струятся по плечу,
Как музыка немая...
И я ее, подобно скрипачу,
К себе рукою прижимаю.
И волосы струятся по плечу,
Как музыка немая...
Она, как скрипка на моем плече.
Что знает скрипка о высоком пенье?
Что я - о ней? Что пламя - о свече?
И сам Господь что знает о твореньи?
Ведь высший дар себя не узнает.
А красота - превыше дарований.
Она себя являет без стараний
И одарять собой не устает.
Она, как скрипка на моем плече.
И очень сложен смысл ее гармоний,
Но внятен всем, и каждого томит.
И для нее никто не посторонний.
И отрешась от распрей и забот,
Мы слушаем в минуту просветленья
То долгое и медленное пенье.
И узнаем в нем высшее значенье,
Которое себя не узнает.
( Давид Самойлов )
Кто-то нам дарит талант - мы его не ценим ...
Ах, как играл музыкант - на подлунной сцене.
Скрипач на крыше, грустный мой скрипач.
Скрипач на крыше, вспомни обо мне.
Я снова слышу в каждом сне.
Был ни тщеславен, ни горд - был он виртуозен.
Но усмехнулся народ: слишком уж серьезен ...
Так он от нас далеко - на высокой крыше.
Мы почти не слышим музыки его.
(проигрыш )
Время - судья и палач нас казнило скоро,
Город покинул скрипач,
стал невесел город ...
Где-то играл гитарист, а во тьме тревожной ...
Вдаль по бездорожью уходил артист ...
Скрипач на крыше - грустный мой скрипач.
Скрипач на крыше, вспомни обо мне.
Скрипач на крыше - струн печальный плач
Я снова слышу в каждом сне ...
Скрипач на крыше, грустный мой скрипач ...
Скрипач на крыше, вспомни обо мне.
Скрипач на крыше - струн печальный плач
Я снова слышу в каждом сне ...
Такая вот песня.
Невероятно грустная.
Любимые поэтические строки Давида Самойлова ( а помните, в одной из тем/о лошадях в окене/ уже оговаривалось: Д.Самойлов - любимый поэт поэта Бориса Слуцкого), и строки любимых поэтов Серебряной поры - в бесподобной живописной виньетке восхитительного художника ( нашего соотечетвенника - Миши Ленн/Misha Lenn.
Невероятно грустная.
Любимые поэтические строки Давида Самойлова ( а помните, в одной из тем/о лошадях в окене/ уже оговаривалось: Д.Самойлов - любимый поэт поэта Бориса Слуцкого), и строки любимых поэтов Серебряной поры - в бесподобной живописной виньетке восхитительного художника ( нашего соотечетвенника - Миши Ленн/Misha Lenn.
Кстати, вглядываюсь в его изысканные полотна и чудится мне творчество любимого Американского художника-графика Уилсона Тая/ Wilson Ty
( помните, в теме о песне "Besame mucho"?
http://www.sundukova.com/2009/07/besame-mucho.html )
Да и ещё так получилось:
Миша Ленн дружен с виновниками песенного торжества(с) -
с Лаймой Вайкуле и Ильёй Резником ( фотографии - ниже)
Миша Ленн дружен с виновниками песенного торжества(с) -
с Лаймой Вайкуле и Ильёй Резником ( фотографии - ниже)
Такая вот получилась страничка.
И теперь скажите, пожалуйста: не погрустили ли вы вместе со мной -
под звуки печальной песни о скрипаче на крыше?
Не налюбовались ли виртуозными художественными изображеньями скрипачей - и на крыше, и в зале; не нагляделись - вволю - на изящные - на танцующие фигурки...
на печальный город...?
Столько музыки - в великолепных сюжетах одарённого любимого художника Миши Ленн.
«Я слушаю этот мир через чувства. Я слышу этот мир через искусство. Звук вызывает на поверхность глубоко запрятанные мысли и эмоции. На мой взгляд, именно акварель наиболее приближена к музыке…»
Я ... так вообще - до глубин души увлечена ярким живописным -
- музыкальным его - творчеством!
*извиняюсь за подробный текст, но хочется , чтоб познакомились - подробнее с биографией замечательного художника*
«1962-го года рождения, город Петербург, тогдашний Ленинград. Знаете, время летит с дикой скоростью. Соответственно, мне 48 лет, в Америке живу уже 20 лет, я уехал в 1990-м году.
-- Давайте вернемся немножко назад.
Родился в Петербурге, в Ленинграде, окончил художественную школу, потом поступил в Мухинское училище, сейчас называется Академия Изящных искусств имени барона Штиглица.
Попал в армию на 1,5 года.
--Какие войска?
«Вот иди и пиши картины». Для части надо было сделать.
--Картины или лозунги, там: «Учиться, учиться и учиться»?
По одному маршруту.
-- В каком году Вы уехали?
Я уехал в 1990-м году. Уехал я в гости, на самом деле. Потому что силою обстоятельств, до 1990-го года я попал в команду при Ленфильме, и занимался художеством и оформлением разных конкурсов там, бальных танцев, я не знаю. «Ленинградская красавица» в 1989-м году был конкурс. Я делал фирменные знаки, делал картины, плакаты, я делал оформление.
Это было интересно, потому что я попал в какую-то обойму людей интересных. Была очень интересная жизнь, денежная, и все было хорошо до 1990-го года. Не то, чтобы что-то изменилось. Изменилось то, что возникло от моего дяди приглашение поехать в Америку.
-- И бросили семью? Вы говорите, что семья была до этого.
Нет, у меня была семья. Я был женат, так мы скажем. А жена у меня очень успешный художник по костюмам. И, знаете, два человека, два художника в одной семье, – это, наверное, многовато. Это соревнование амбиций.
-- Может, все-таки, надо было бы остаться музыкантом?
Она художница, а Вы - музыкант.
Может быть, но кто же знал тогда. Ничего мы не знали. Все-таки, мне очень пригодилось то, что я занимался музыкой.
Сейчас мысль, наверное, будет прыгать, но мы будем ее как-то группировать. Когда я приехал сюда (я вернусь немножко назад, поэтому у нас будет все прыгать: туда – сюда), естественно, как все приехавшие, меня никто на работу не брал. Да еще художником.
И поэтому пришлось пройти через многие моменты, через которые проходили все люди, или многие приехавшие. Это работа в ресторане, хотя мне очень приятно, что в ресторане я работал тапером, то есть я играл в ресторане джазовую музыку.
--На каком инструменте?
На рояле.
Или: все развозили что-то, а я развозил цветы. Это тоже, как бы, совершенно другая категория развоза, потому что я привозил людям кусочек счастья, девушкам особенно. У них не было идеи дать типы какие-то, или чаевые, но блестящие глаза, смотрящие, то есть, я принимал радость на себя, как бы, за какого-то другого мужчину.
Когда мне привозят пиццу, я тоже считаю, что это кусочек счастья мне привезли.
Это правда. Очень вкусно, на самом деле. Вот, я тоже прошел через какие-то сложности устройства на работу.
На работу меня никуда не брали никогда. Я нигде, никогда в этой стране не работал. Не потому, что я не хочу, или обманываю кого-то, а потому что меня не брали на работу.
Все что я делаю, я делаю сам. Да, в 1990-м году я уехал в гости. Но мы с женой год мы уже не жили вместе, и мы, как бы так, немножко разошлись.
Мы остались друзьями. Она сейчас жена господина Балабанова, это кинорежиссер на Ленфильме. Она получила «НИКУ», получила еще какие-то награды,
очень хороший художник, я ее очень уважаю.
Ну, эта жизнь была там до 1990-го года. А с 1990-го года началась немного другая жизнь, гораздо сложнее, и интересней, наверное. И захотелось, так как я уехал в гости, захотелось все-таки добиться какого-то успеха, минимального, это в собственном понимании.
Если вернуться в Россию, то вернуться уже на коне, на белом. Поэтому начал с нуля, просто с нуля. Если считать, что Россия и Америка - два высоких здания, то я был в России, например, на 15-м этаже. И чтобы перепрыгнуть с 15-го этажа на 15-й этаж другого здания, я должен был спуститься вниз, а потом подниматься пешком, без лифта, наверх.
Это очень сложно, это очень интересно. Зарабатывал я, примерно, около $4000 - $6000 в год, на протяжении n-ого времени. На протяжении 7-10 лет, где-то больше, где-то меньше – по-разному получалось. Все пытались мне помочь, все пытались мне подбросить работу.
Не многие верили. Практически, никто не верил, что я могу художником пробить вот, эту стену, потому что все желающие и все помогающие мне люди, желающие добра, они говорили: не выживешь. Знаете, надо иметь какую-то силу, или, я бы даже сказал, лень, которая, может быть, тоже правильное слово…
Это правда. Очень вкусно, на самом деле. Вот, я тоже прошел через какие-то сложности устройства на работу.
На работу меня никуда не брали никогда. Я нигде, никогда в этой стране не работал. Не потому, что я не хочу, или обманываю кого-то, а потому что меня не брали на работу.
Все что я делаю, я делаю сам. Да, в 1990-м году я уехал в гости. Но мы с женой год мы уже не жили вместе, и мы, как бы так, немножко разошлись.
Мы остались друзьями. Она сейчас жена господина Балабанова, это кинорежиссер на Ленфильме. Она получила «НИКУ», получила еще какие-то награды,
очень хороший художник, я ее очень уважаю.
Ну, эта жизнь была там до 1990-го года. А с 1990-го года началась немного другая жизнь, гораздо сложнее, и интересней, наверное. И захотелось, так как я уехал в гости, захотелось все-таки добиться какого-то успеха, минимального, это в собственном понимании.
Если вернуться в Россию, то вернуться уже на коне, на белом. Поэтому начал с нуля, просто с нуля. Если считать, что Россия и Америка - два высоких здания, то я был в России, например, на 15-м этаже. И чтобы перепрыгнуть с 15-го этажа на 15-й этаж другого здания, я должен был спуститься вниз, а потом подниматься пешком, без лифта, наверх.
Это очень сложно, это очень интересно. Зарабатывал я, примерно, около $4000 - $6000 в год, на протяжении n-ого времени. На протяжении 7-10 лет, где-то больше, где-то меньше – по-разному получалось. Все пытались мне помочь, все пытались мне подбросить работу.
Не многие верили. Практически, никто не верил, что я могу художником пробить вот, эту стену, потому что все желающие и все помогающие мне люди, желающие добра, они говорили: не выживешь. Знаете, надо иметь какую-то силу, или, я бы даже сказал, лень, которая, может быть, тоже правильное слово…
( с писателем Г. Вайнером и певицей Л. Вайкуле )
Ленн, да. Силу, которая полностью заставляет что-то делать, или не заставляет. Знаете, когда человеку лень двигаться, он придумывает конструкцию, чтобы не ходить, чтобы она приехала, история, к нему сама.
Ну, наверное, я пошел по сложному или по трудному пути. Это как бы, палка о двух концах. Или, интересная фраза: на какой-то выставке в Нью-Йорке, мне художник известный сказал: «Миша, мы blessed and cursed in the same time».
Это абсолютнейшая, правда. То есть, в тебе сочетается очень много разного.
В принципе, самая большая трудность творческого человека, в любой профессии творческой - ты находишься в собственной мысли, в собственном мире, но живешь в реальном мире здесь.
Это транзакция из одного мира в другой, то есть, я тоже езжу на машине, хожу в рестораны, все хорошо, а потом я становлюсь творцом. Я творю какую-то вещь, то есть, я живу в своем мире. И люди на самом деле сходят с ума, почему творцы не адекватны. Ты должен все время ходить туда-сюда, из реального мира в нереальный. А потом, нереальный мир тоже, может быть, становится реальным.
Ну, наверное, я пошел по сложному или по трудному пути. Это как бы, палка о двух концах. Или, интересная фраза: на какой-то выставке в Нью-Йорке, мне художник известный сказал: «Миша, мы blessed and cursed in the same time».
Это абсолютнейшая, правда. То есть, в тебе сочетается очень много разного.
В принципе, самая большая трудность творческого человека, в любой профессии творческой - ты находишься в собственной мысли, в собственном мире, но живешь в реальном мире здесь.
Это транзакция из одного мира в другой, то есть, я тоже езжу на машине, хожу в рестораны, все хорошо, а потом я становлюсь творцом. Я творю какую-то вещь, то есть, я живу в своем мире. И люди на самом деле сходят с ума, почему творцы не адекватны. Ты должен все время ходить туда-сюда, из реального мира в нереальный. А потом, нереальный мир тоже, может быть, становится реальным.
( с И. Резником)
--Вы говорите, десять лет Вы зарабатывали, примерно, от $4000 до $6000 в год.
Что же произошло?
Я думаю, несмотря на то, что мы их не любили, но, все-таки, закон Карла Маркса работает, переход количества в качество. Или, когда ты в одну и ту же дырку или точку бьешь постоянно, это срабатывает. Я думаю, какой-то произошел прорыв, то есть, наверное, назовем это «критическая масса» - наросла какая-то, таким образом, что она пробила ситуацию. Пошли заказы. Заказы интересные.
--Что, прямо с воздуха?
Нет, это не с воздуха. Знаете, я пытался все время участвовать…
Давайте немного вернемся. Немало интересного происходит в жизни, трудно рассказать за 15 минут. «Kentucky Derby», «Westminster Kennel Club», они все наростались - и нарослись в какой-то кусочек, и стали какой-то массой. Одно привлекает другое.
Нет, это не с воздуха. Знаете, я пытался все время участвовать…
Давайте немного вернемся. Немало интересного происходит в жизни, трудно рассказать за 15 минут. «Kentucky Derby», «Westminster Kennel Club», они все наростались - и нарослись в какой-то кусочек, и стали какой-то массой. Одно привлекает другое.
--На «Kentucky Derby» каждый год на выставке представлен свой художник.
Вы были представлены, в каком году?
Вы были представлены, в каком году?
(c И. Смоктуновским)
В 2007-м году, а в 2005-м году я получил премию, как лучший акварелист Америки 2005-го года. Это было в Лас-Вегасе – презентация.
Это отдельная тема разговора. Или собачье шоу в Нью-Йорке «Westminster Kennel Club»... На протяжении двух лет я был первым художником, который это сделал.
Это 2004-й, 2005-й годы.
Сейчас очень много у меня заказов в России. Сейчас у меня заказы по всему миру. У меня выставки в Алма-ате, в Москве, в Петербурге, кстати, до Нью-Йорка нужно добраться. Надо захватить Нью-Йорк тоже.
В 2007-м году, а в 2005-м году я получил премию, как лучший акварелист Америки 2005-го года. Это было в Лас-Вегасе – презентация.
Это отдельная тема разговора. Или собачье шоу в Нью-Йорке «Westminster Kennel Club»... На протяжении двух лет я был первым художником, который это сделал.
Это 2004-й, 2005-й годы.
Сейчас очень много у меня заказов в России. Сейчас у меня заказы по всему миру. У меня выставки в Алма-ате, в Москве, в Петербурге, кстати, до Нью-Йорка нужно добраться. Надо захватить Нью-Йорк тоже.
--Вы живете в Бостоне все эти годы.
Все эти годы я живу в Бостоне. Мы живем в голове скорее, чем в городе или в месте. Потому что можно приехать куда-нибудь, разложить имущество, и ты становишься тоже в родном месте. Мы живем в голове всегда.
Все эти годы я живу в Бостоне. Мы живем в голове скорее, чем в городе или в месте. Потому что можно приехать куда-нибудь, разложить имущество, и ты становишься тоже в родном месте. Мы живем в голове всегда.
Вот то, что Вы рассказываете - есть типичный путь «self made person».
Вы себя таким считаете?
Да. Так оно и есть. И сейчас успех, как нарастающий ком, который несется и становится все больше и больше. Интересные заказы, интересные люди.
И они соединяются, и они приходят. Я стал делать гобелены в Бельгии. Я сейчас делаю этикетки для вин в Аргентине. Занялся ювелирными изделиями, которые мне делают в Петербурге; картины, которые являются знаковыми для разных конкурсов и презентаций, для джазовых фестивалей, для танцконкурсов в Москве, латино-американских, как бы. Венский бал в Москве. Большая вещь, на самом деле, произошла.
Вы себя таким считаете?
Да. Так оно и есть. И сейчас успех, как нарастающий ком, который несется и становится все больше и больше. Интересные заказы, интересные люди.
И они соединяются, и они приходят. Я стал делать гобелены в Бельгии. Я сейчас делаю этикетки для вин в Аргентине. Занялся ювелирными изделиями, которые мне делают в Петербурге; картины, которые являются знаковыми для разных конкурсов и презентаций, для джазовых фестивалей, для танцконкурсов в Москве, латино-американских, как бы. Венский бал в Москве. Большая вещь, на самом деле, произошла.
-- Ваши любимые художники?
Это, конечно, Бакст. Мое любимое время - мир искусства. Я думал немножко соединить Климта, немножко импрессионистов. Вот эта комбинация: Бакста, немножко импрессионистов и Климта, создает, наверное, меня.
--Вы любите джаз?
Я обожаю джаз.
--Любимый джазмен?
Не скажу, на самом деле. Нет, нет, я не могу так, потому что с художниками проще, я беру от этого что-то. Но, Вы знаете, просто я Дюка люблю Эллингтона, то есть, вот как на самом деле. Очень много ситуаций, потому что мне сложно назвать, какого-то конкретного.
Да, с художниками проще.»
«Misha Lenn is an internationally acclaimed, award-winning artist who has developed a very distinctive style of watercolor painting. The complex patterns of Klimt, the elegance and grace of Degas, the romantic verve of Renoir, technical command of Monet and the vibrant energy of Toulouse Lautrec has been his primary influences. We recognize their influence in his works as he combines elegant brush strokes with dazzling watercolor. Impressionism permeates his work.
At a very early age while studying music, Misha found that he had an inclination to draw. He made the switch and has not looked back since. Misha's musical interest still manifests itself in his jazz piano playing in his spare time, and also appears in his art in the form of musical scores collaged into his paintings an element that has become his artistic trademark.
Misha received his Masters degree from the prestigious Academy of Art and Design in St. Petersburg, Russia. Misha has had numerous solo exhibitions and his watercolor paintings can be found in private and museum collections in the United States, Russia, Germany, Canada, France, Sweden, Spain, Israel and Monaco. Misha has won numerous awards for his logo designs and watercolors.
His prestigious list of clients includes Calvin Klein, DKNY, Harvard University, Boston Symphony Orchestra, Boston Ballet, Time Magazine, Westminster Kennel Club, Godiva Chocolatier,
just to name a few.
Misha is active in supporting a variety of charitable causes and often donates his works for fundraising auctions and events. In the midst of all of his successes, however,
Misha is active in supporting a variety of charitable causes and often donates his works for fundraising auctions and events. In the midst of all of his successes, however,
he still finds the time to teach.»
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
Бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
Бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»
( « Скрипка и немножко нервно ... »
Владимир Маяковский (1914))